Предыдущая стр.
11
Джузеппе Карауччи, заместитель директора итальянской военной разведки СИСМИ, внимательно слушал доклад Андреа Вителли. Он не перебивал подчиненного, задумчиво крутя в руках красивую зажигалку. Было очевидно, что синьор Карауччи разочарован.
Информация, которую сообщал офицер специальной отдела разведки в Ираке, дублировала имеющиеся материалы. Кроме того, новые сведения никак нельзя было назвать обнадеживающими. Поиски места дислокации группировки аль-Халиди, которая уже больше двух недель удерживала в заложниках итальянского репортера Микеле Антонари, пока не привели к позитивным результатам.
- Довольно! – Карауччи встал с крутящегося кресла и раздвинул жалюзи на окне, сразу впустив в комнату поток ярких солнечных лучей. – У меня не вызывает ни малейших сомнений то обстоятельство, что за истекшие двое суток мы не продвинулись к цели ни на сантиметр. Между тем я имею настоятельные указания руководства начать подготовку операции по полному уничтожению отряда аль-Халиди. Переговоры с американскими оккупационными властями уже завершены. Нам мешает немедленно приступить к ликвидации боевиков только то, что в районе Аль-Джабирии идут ожесточенные бои. А войсковые подразделения США имеют свое командование и не согласятся пропустить нас на эту территорию. Кроме того, - он достал сигарету и закурил, щелкнув своей красивой зажигалкой, которую не выпускал из рук, - кроме того, Андреа, не стоит забывать и о том, что результаты нашего рейда будут плачевными по отношению к синьору Антонари. Аль-Халиди в состоянии скоропалительно устроить казнь, так и не дождавшись крупной суммы денег, на получение которой, похоже, серьезно рассчитывает. Русские, выкупив главу представительства своей нефтяной компании, только раздразнили его аппетит. Теперь он будет из последних сил пытаться сорвать немалый куш.
Офицер молчал, зная характер своего начальника. Синьор Карауччи иногда любил вести обширные монологи в присутствии посторонних, словно лектор военной академии на лекции перед курсантами.
- Ладно, Андреа, - вздохнул заместитель руководителя СИСМИ, - давайте еще раз суммируем все, что нам известно.
Вителли предупредительно развернул на столе огромную карту северного Ирака, где серым цветом был выделен интересующий их квадрат – район, примыкающий к Аль-Фалудже. Карауччи минуты две внимательно изучал карту, потом провел карандашом тонкую линию, соединяющую несколько населенных пунктов, на которой, словно камешки на молитвенных четках правоверного, выделялись три городка – Аль-Касимия, Аль-Джабирия и Аль-Юсуфия:
- Мы имеем данные, поступившие из независимых друг от друга источников, что основная база этой группировки находится на восточной окраине Аль-Джабирии, у древнего караванного пути. Но учитывая военные действия, боевики могли передислоцироваться и в соседние городки.
- Согласно последним сообщениям, - вежливо откашлявшись, позволил сделать дополнение Вителли, - американцы перенесли сейчас центр массированного удара к Аль-Фалудже. Ракетный обстрел в Аль-Джабирии прекратился, но туда перебрасываются подразделения бронетехники. Видеоизображений из всего района поступает очень мало, но вполне возможно, что окраины просто сравняли с землей. Сомнительно, что аль-Халиди остался там. Так что Антонари скорее всего вывезли в другой населенный пункт.
- Знаете что, Андреа, - нахмурился Карауччи, - я много раз не уставал вам повторять, что вы слишком легко переходите от предположений, которые нельзя ни опровергнуть, ни подтвердить, к условным выводам. Возможно, что вы правы, и аль-Халиди давно покинул это место. Но с той же степенью вероятности я готов утверждать, что он, напротив, остался там. Неужели столь сложно оборудовать в одном из подвалов небольшой бункер, где можно пересидеть не один артообстрел? Потом там речь идет о точечных ударах. Уничтожать Аль-Джабирию никто не будет.
Он затушил сигарету в большой пепельнице и снова сел в кресло.
- Есть еще одна информация, - невозмутимо продолжил Вителли. - Вы просили установить личность русского агента, который прибыл в Ирак для освобождения начальника местного отделения русской нефтяной компании. Так вот. Нам удалось это сделать. Его зовут Дмитрий Агаев, руководитель собственного детективного бюро в Москве, бывший сотрудник российских спецслужб. Большая часть его расследований в той или иной форме выполняется им за пределами России. В Ирак Агаев приехал по решению главы нефтяной компании «Алтуннефть» для спасения Киселева. Мы также выяснили следующее. Вчера во второй половине дня Агаев покинул Багдад и выехал в сторону Аль-Фалуджи. Час назад нам удалось установить его точное местонахождение. Это небольшой мотель у дороги в направлении Аль-Джабирии. Видимо, Агаев собрался самостоятельно добраться до аль-Халиди.
- Минуту! – Карауччи вскочил с кресла. – Я не понимаю его целей. Ведь Киселев уже освобожден и вылетел в Москву. Неужели Агаев решил помочь Антонари?
- Другого объяснения не придумать, синьор.
Карауччи покачал головой:
- Ведь ему никто не поручал этого дела. Трудно поверить, что кто-то готов бескорыстно, по собственной воле, да еще в одиночку взяться за такую невероятно сложную операцию. Наверное, Агаев – человек выдающихся личных качеств…
Заместитель директора СИСМИ, ссутулившись, прошелся по кабинету. Потом резко повернулся к Вителли:
- Вот что, рискнем! Срочно направляйте усиленную оперативную группу к северной границе Аль-Джабирии. Группу экипировать в форму американской морской пехоты, размножить в увеличенном виде картосхему Аль-Джабирии, на которой указать несколько пунктов вероятного местонахождения боевиков. Операцию начинать завтра на рассвете о моему сигналу. Передайте мой приказ – во избежание нежелательных инцидентов идти на контакт с военнослужащими США только в крайнем случае. И главное, что необходимо довести до сотрудников группы… - Карауччи в экспрессивном жесте вскинул вверх руку. – Их главная задача – освобождение Антонари. Только в случае успеха можно переходить к ликвидации отряда аль-Халиди. И еще. Это моя просьба к вам, Андреа… Постарайтесь найти этого русского. Пошлите двух надежных людей в мотель. Пусть они убедят его не заниматься самоубийственными акциями. В таком деле в одиночку ничего не добьешься…
* * *
Когда Дмитрий уже поднялся на второй этаж и, достав ключ, собрался открыть дверь своего номера, снизу донесся взволнованный голос администратора.
Решив, что Самир разговаривает с Тариком, Агаев быстро, насколько позволяла раненая нога, спустился в вестибюль. Там он увидел пожилого мужчину лет пятидесяти, который стоял перед администратором и, едва не плача, рассказывал о каком-то взрыве. Ничего не понимая, Дмитрий подошел к ним поближе. Схватившись за голову, администратор громко зарыдал.
- Что случилось, Самир? – спросил Агаев. - Почему вы плачете?
- Ну что теперь нам делать? Куда бежать из этой страны? Ему было всего лишь двадцать пять лет, всего двадцать пять! Что, что он видел в этой жизни? – причитал администратор, не в силах остановиться.
- О ком вы говорите?
- О Тарике, – мизинцами вытирая слезы и не глядя на Агаева, ответил Самир. – Нашего Тарика больше с нами нет.
У Дмитрия неприятно кольнуло в сердце. Тарик сегодня поразил его своим благородством. Он направил к больному медика, да еще приказал фельдшеру не брать с постояльца ни копейки. Теперь этого светлого парня больше нет... Господи, до чего же обесценилась человеческая жизнь в охваченной кровавой войной стране! Как невыносимо тяжело стало здесь жить!
Некоторое время Агаев простоял, не произнося ни слова. Перед его глазами возник живой образ совсем еще молодого человека, проявившего такое трогательное внимание к его проблемам.
- А отчего же он погиб?
Администратор, продолжая вытирать текущие из глаз слезы, показал на стоящего перед ним человека. Видно было, что тот тоже находится в состоянии сильнейшего шока. Самир начал рассказывать:
- Они поехали в Аль-Касимию вместе с Гусейном и там отправились на рынок. Хотели купить свежие продукты. Тарик передал пакеты с припасами Гусейну, чтобы тот отнес их в машину. А сам пошел на другой конец рынка купить еще и мяса. Когда Гусейн подошел к машине, в той стороне раздался мощный взрыв. Он сказал мне, что увидел много погибших и раненых. Все то место было в крови, даже стены. Увидев мертвое тело Тарика, он погрузил его в машину и привез в гостиницу.
На крики в вестибюль из своей комнаты вышел заспанный фельдшер. Очевидно, он отсыпался после долгой дороги. С момента перевязки раненого пациента внизу он еще не появлялся. Он быстро подошел к администратору и с тревогой спросил:
- В чем дело, что тут за крик? Что это? Почему ты плачешь, Самир?
Администратор, не отвечая, кивнул в сторону Гусейна. Фельдшер повернулся к Гусейну и с еще большим беспокойством спросил:
- Что с тобой, Гусейн? Что-то ты мне совсем не нравишься.
Тот, закрыв глаза и тяжело дыша, оставил вопрос фельдшера без ответа.
- Может быть, мне все-таки скажут, что тут произошло?!
Администратор стоял, глядя вниз. Медленно подняв голову, он бросил на фельдшера скорбный взгляд, и выдавил из себя:
- Тарик... Тарик погиб.
При этом известии растерялся и фельдшер. Он, как пьяный, подступил совсем близко к администратору и закричал:
- Да что ты говоришь, Самир? Этого не может быть! Ведь еще утром он был здесь! Он встречал меня во дворе!
Самир заплаканным голосом сообщил ему о взрыве, произошедшем на рынке.
- О Аллах! И что нам теперь делать?! – Схватившись за голову, фельдшер тоже заплакал.
- Как в такой обстановке мы повезем его в Махарию? – говорил администратор, утирая слезы. – Как мы скажем его отцу: «Абдаллах, мужайся, твой сын погиб...»? Он же этого не выдержит!
Продолжая плакать, фельдшер шагнул к Гусейну и проверил его пульс. Потом принес из своего кабинета стакан какой-то жидкости:
- На, Гусейн, выпей. У тебя, скорей всего, подскочило давление. Не дай Бог что-нибудь случится.
Агаев, хромая, подошел к ряду кресел, стоявших в вестибюле, и подтащил одно из них к Гусейну. Несчастный был не в силах даже сразу выпить поднесенное ему лекарство. Его спешно усадили в кресло. Только через пару минут Гусейн смог говорить:
- О, Аллах, Аллах, какой там был ужас! Это случилось возле мясного отдела... Подхожу и вижу: повсюду руки, ноги, головы, а рядом с ними части животных – там голова барана, здесь нога бычка, там его хвост, и везде окровавленные куски мяса, кишки. Не можешь даже понять, человеческие они или нет. Там же всегда привязывают скот на убой. В жизни не видел ничего страшнее этого зрелища…
Снова разрыдавшись, видимо, ясно представив эту ужасную картину, Гусейн сказал:
- Я уже никогда не смогу спокойно смотреть на мясо. Я больше не повар.
При этих словах, почувствовав тошноту, он крепко зажал рот и побежал в дальний конец вестибюля, где находился туалет.
Агаев хорошо понимал чувства этого иракца. В свое время перед его глазами очень долго стояла другая страшная сцена. Развороченные вагоны, останки людей, погибших во время взрыва между двумя станциями московского метро…
Беды и страдания объединяют и мобилизуют людей. Спустя полчаса все они сидели в вестибюле и обсуждали, как везти тело Тарика в Аль-Махирию.
Администратор, который только что утверждал, что поездка в сторону Аль-Джабирии невозможна, теперь говорил обратное. Он убеждал собравшихся, что они во что бы то ни стало должны немедленно доставить тело Тарика домой и передать его родственникам. Однако была одна серьезная проблема. Вести машину мог только Гусейн, а его состояние оставляло желать лучшего. В то же время администратор упрямо повторял что нужно как можно быстрее известить Абдаллаха о смерти сына. Его мало беспокоило то, как это сделать.
Самир обратился к Гусейну:
- Может быть, ты все-таки сядешь за руль? Ведь водить машину никто из нас не может.
Гусейн прохрипел со своего кресла:
- Самир, клянусь Аллахом, мои ноги земли не чувствуют. Не в себе я. Я не уверен, что смогу управлять машиной. Я даже собой не способен управлять.
Гость мотеля взглянул на сидящих здесь людей. Всем им было уже немало лет. А седобородый Гусейн и вовсе походил на глубокого старца. Безусловно, в дороге он мог потерять самоконтроль. Не раздумывая о последствиях, а подчиняясь исключительно стремлению помочь ближним, попавшим в тяжелую ситуацию, Агаев встал с кресла и громко произнес:
- Если вы не возражаете, машину поведу я.
Администратор и повар удивленно посмотрели на него. Они вероятно хотели сказать, что обычный постоялец гостиницы, который не имел никакого отношения к покойному, вовсе не обязан участвовать в этих скорбных делах. Но не произнесли ни слова. Самир только глубоко вздохнул и сказал:
- Да благословит вас Аллах, уважаемый!
Он медленно поднялся и распорядился:
- Ждать дальше не имеет смысла. Надо ехать. Вам с Гусейном, - обратился он к фельдшеру, - лучше остаться здесь. Присмотрите за гостиницей.
После этого администратор подошел к одной из дверей, выходивших в коридор вестибюля и, достав из кармана ключ, вошел внутрь. Вскоре он появился, неся в руках большой рулон. Судя по виду, это был совершенно новый и ни разу не использовавшийся ковер. После этого они вместе с фельдшером подошли к лежащему поодаль телу Тарика, покрытому простыней, и стали заворачивать его в ковер. В помещении стояла гробовая тишина...
Через полчаса гость мотеля завел двигатель старенького «Фольксвагена», принадлежавшего Тарику. Машина сдвинулась с места и направилась в путь.
Администратор сидел рядом с Агаевым. А на заднее сиденье положили тело покойного Тарика. Ехать надо было на невысокой скорости, чтобы при резком торможении оно оставалось неподвижным и не могло случайно упасть вниз. В багажник Дмитрий поместил свой вещмешок. Он сообразил, что от Аль-Махарии до Аль-Джабирии рукой подать. Теперь вариантов не было – Тарик ему уже не поможет и искать логово аль-Халиди придется самостоятельно.
В дороге они долго молчали. Только минут через двадцать администратор позволил себе проявить любопытство:
- Салех, вы ведь хотели с ним ехать в аль-Джабирию? К добру ли это в такое время?
Агаев давно ждал такого вопроса. Поэтому, не задумываясь, ответил:
- Понимаете, Самир, люди аль-Халиди силой забрали из моего магазина много муки, сахара и сахарного песка. Обещали, что заплатят через несколько дней. Но уже прошел почти целый месяц, а денег все еще нет.
- Сейчас содрать с них свои деньги – дело безнадежное, – администратор невесело усмехнулся и с интересом взглянул на Дмитрия.
- Мне ничего не надо. Я просто хочу разобраться в этой истории. Может быть, какой-то пройдоха выдал себя за человека аль-Халиди и обманул меня.
- Во всяком случае, будьте с ними осторожны. Они стреляют без предупреждения, кто бы это ни был.
- Тарик говорил мне, что основная база аль-Халиди находится где-то у караванного пути сравнительно недалеко отсюда, на въезде в город. Получается, что это совсем рядом?
Администратор скривил лицо:
- Да что вы говорите, уважаемый Салех! База расположена на другой стороне блокированной американцами Аль-Джабирии, на выезде из города. – Указав рукой на направо, добавил: - Вон видите те барханы? Вот в том направлении она и находится. Конечно, туда можно добраться и через город. Но через блокпосты, перекрывающие с двух сторон дальние подъезды к Аль-Джабирии, американцы вас не пропустят. Они могут посчитать, что вы собираетесь присоединиться к мятежникам.
Агаев внимательно вгляделся в виднеющуюся вдали пустыню.
Администратор сказал:
- Пока езжайте прямо. Когда скажу, свернете налево, в сторону Аль-Махарии.
Аль-Махария оказалась маленькой деревушкой – на глаз там было не больше полусотни домов. По указанию Самира Дмитрий остановил машину невдалеке от дворовых ворот утопавшего в зелени двухэтажного дома. Его спутник долго не решался выйти из машины. Видно было, что, доехав до места, он все еще не готов сообщить отцу Тарика трагическую весть и показать тело сына, лежащее на заднем сиденье.
Пока Самир пребывал в нерешительности, из открывшейся входной двери ворот вышел высокий мужчина и бросил взгляд на подъехавшую к дому машину. Очевидно, заметив, что за ее рулем сидит не сын, а совершенно незнакомый человек, он почувствовал что-то недоброе и размашистыми шагами направился к автомобилю. То, что в салоне находился Самир, усилило его подозрения. Когда он добежал до дверцы машины, администратор уже стоял перед ним.
Отец погибшего не мог сдержать град вопросов:
- Что случилось, Самир? Где Тарик? Кто этот мужчина?
Тут администратор сгорбился и расплакался. Затем, взяв себя в руки, сказал:
- Мужайся, Абдаллах, твоего сына с нами больше нет.
Нельзя передать ту степень горя, которое почувствовал этот человек. Хотя Абдаллах не проронил ни слова, из глаз его полились слезы. Он бессильно обнял администратора и опустив голову на его плечи, сотрясаясь в безмолвных рыданиях.
Дождавшись, пока Абдаллах немного успокоится, Самир рассказал ему об обстоятельствах гибели сына. Вытирая слезы, отец произнес глухим голосом:
- Ну и как мне сказать об этом его матери, сестрам, жене? Я уж не говорю о детях. Как?!
Сгорбившись, словно постарев еще на десять лет, Абдаллах пошел в сторону дома. Через некоторое время страшные крики и рыдания собрали возле дома людей со всей улицы. Агаеву здесь делать было больше нечего. Он выполнил свой долг…
В закатный час, сойдя с асфальта, Дмитрий, как сутки назад, углубился в просторы раскаленной, еще не остывшей от страшного дневного зноя пустыни. Уже через несколько минут ему показалось, что от чудовищной духоты и горячего воздуха кровь в жилах готова закипеть, а дыхание вот-вот прервется!
Однако обратной дороги не существовало. Дмитрий Эминович Агаев принял окончательное решение и теперь изо всех своих сил должен был идти вперед…
* * *
«То, что большую часть пути пройду ночью, хорошо не только из-за жары, – думал он. – Это и безопаснее, и внимания привлекать не будет. А к утру вполне можно добраться до Аль-Джабирии. Тогда надо быть осторожнее. Скорее всего именно в утренние часы американцы усиленно патрулируют эти места».
Задыхаясь и с трудом выдирая ноги из зыбучего песка, Агаев невольно подумал, что этот поход можно сравнить с выходом в открытый космос. Там тоже никого вокруг – лишь далекие звезды Луна и Земля, издали похожая на мячик. Но звуки возвращали в реальность прифронтовой полосы: издали слышалась канонада, разрывы бомб и стрельба из крупнокалиберных пулеметов. Видно, подкрепление, посланное туда американцами, которое на глазах Дмитрия двигалось в сторону аль-Джабирии, уже вступило в бой. И по мере его продвижения грозные звуки нарастали.
Было уже около двух часов ночи. Агаев невольно представил, что будь он в Москве, наверняка сейчас сидел бы в баре или в каком-нибудь ночном клубе. Конечно, если бы не нашлось более неотложных дел...
Откуда-то сзади послышался стрекот, похожий на шум военного вертолета. Решив, что надежнее всего закопаться в песок, Дмитрий кинулся к ближайшему бархану. Бросившись наземь, он начал быстро рыть убежище. Рокот приближался. Минуты через две Агаев почувствовал, что вертолет завис прямо над ним. Блуждающий ослепительный свет прожектора скользнул по песчаной поверхности, словно срисовывая неровный рельеф бархана. Вертолет, рыча мотором, повисел на одном месте и медленно удалился на север.
На всякий случай Дмитрий решил подождать еще немного. Потом осторожно поднял голову, но, к счастью, не увидел над собой ничего, кроме звездного неба. Встав на ноги, он почувствовал, что весь взмок от тесных объятий с горячим песком. Дойдя до вершины бархана, он огляделся, но не заметил вокруг ни строений, ни далеких огней. Стряхнув с себя песок и поправив на плече автомат и вещмешок, Агаев двинулся дальше. Сильно хотелось пить, но он усилием воли подавил уже проявлявшую себя жажду. Воду лучше поберечь.
Если его не пристрелят снайперы, и он не попадет под ракетный обстрел, то к утру должен выйти на окраину Аль-Джабирии. Самое трудное – узнать, где же все-таки находится Микеле Антонари. Если завтра к полудню он не найдет итальянца, потом могут возникнуть проблемы. Кто знает, как здесь будут развиваться военная операция. Придется объяснять, каким образом он, гражданское лицо, да еще иностранец, попал в зону боевых действий...
12
Начальник отдела зарубежной информации телекомпании «RAI-1» Альберто Минотти, пулей выскочив из своей комнаты, побежал к президенту телекомпании, кабинет которого находился на седьмом этаже.
- Господин Равазолла! На мою электронную почту пришло письмо! Оно послано похитителями Антонари!
Президент компании выпучил глаза и вскочил на ноги:
- Что? Что вы сказали? Где? Как? Когда оно пришло?
- Только что. Я как раз смотрел почту и увидел на экране сообщение о поступившем письме. Открываю... – взволнованно начал рассказывать Минотти.
Равазолла нетерпеливо перебил подчиненного:
- Кто его послал? Чего они хотят?
- Кто его послал, одному богу известно. За освобождение Антонари требуют выкуп в девять миллионов долларов. Его мы должны заплатить в течение трех дней. В противном случае репортер будет казнен, а кадры его казни поместят в Интернете. Да, забыл сказать, они поместили в прикрепленном файле фотографию Антонари в окружении боевиков в масках. Демонстрировать свои лица они не хотят и намерены решить дело с большой выгодой для себя.
Равазолла поднялся из-за стола и пару минут расхаживал по своему кабинету.
- Они передали, где и как можно с ними связаться?
- Нет, там есть только уведомление о том, что в течение ближайших суток они направят дополнительную информацию в наше багдадское посольство. Наверное, там будет сообщен адрес или какие-то координаты посредника. Ведь именно так они договорились с русскими об освобождении Киселева.
- А что же делать нам?
Президент остановился посередине комнаты. Было заметно, что он в растерянности.
- Господин Равазолла, самое главное, что он еще жив. И мы больше не можем сидеть сложа руки, – еле слышно произнес Минотти.
- Надо немедленно поставить в известность спецслужбы, – ответил Равазолла. – Сами мы не решим эту сложную проблему.
* * *
Агаев перешел бархан и остановился, увидев, что неподалеку проступили какие-то неясные очертания, даже в ночной темноте резко выделявшиеся на фоне песчаной пустыни. Он мгновенно бросился вниз, сжимая в правой руке автомат, поскольку успел зафиксировать впереди незначительное движение. Не вызывало сомнений, что там находилось какое-то живое существо.
Агаев прополз вперед несколько метров и понял, что его так насторожило. У подножья бархана лежали верблюды. В свете ущербной луны Дмитрий понял, что они мертвы. А сбоку, припав на передние ноги, копошился четвертый, значительно меньших размеров. Словно не зная, что ему делать, он то растерянно терся головой о труп переднего верблюда, то испуганно озирался по сторонам. Агаев приблизился к нему. Несмотря на испуг, животное не сходило с места, повторяя свои прежние движения. Когда он всмотрелся в этого малорослого верблюда, то замер от изумления. Верблюд плакал. Ему показалось, что это был подросший верблюжонок, который стоял около мертвой верблюдицы.
Тронутый увиденным зрелищем, Агаев поднялся на ноги. Бросить здесь это беззащитное животное он не мог. Не было никаких сомнений, что верблюдов кто-то убил. Скорей всего, по ним вели огонь из того самого вертолета, который недавно чуть не обнаружил его самого. Раскрыв один из больших тюков, привязанных к спинам расстрелянных животных, Дмитрий обнаружил там оружие. Наверное, оно находилось и в других тюках.
Агаев с себя автомат и вещмешок. В его поклаже лежал фонарик, купленный Махмудом. Дмитрий зажег его и подошел к мертвым верблюдам, чтобы снять с одного из них веревочную узду. Затем стал медленно приближаться к верблюжонку. Чтобы не испугать животное, демонстративно сделал несколько шагов в сторону, будто собирался пройти мимо. Едва поравнявшись с верблюдом, Дмитрий бросился на него и попытался пленить. Однако бедняга оказался более ловким и успел вовремя отскочить в сторону. Упав наземь, Агаев не смог удержаться от улыбки. Затем встал и хотел уже повторить попытку, но в этот момент внезапно споткнулся и вздрогнул.
«Что это?» Отступив назад, Дмитрий снова включил фонарь и увидел лежащего у его ног человека. Присмотревшись, заметил на его одежде следы двух пулевых ранений – сквозь нее постепенно проступали красные пятна. Он поднял веки иракца и осмотрел зрачки. Незнакомец был жив, хотя, вероятно, потерял достаточно много крови – у него были прострелены обе ноги. Араб очнулся и застонал.
Положив узду рядом, Агаев достал из вещмешка флягу. Затем взял раненого за голову и приложил горлышко фляги ко рту араба. Тот стал жадно пить.
Все планы летели к черту! Теперь все зависит от ситуации. В общем-то, цель близка, как на ладони. Надо только дождаться утра и найти караванный путь, ведущий к ставке аль-Халиди. Барханы, показанные ему администратором Самиром, он хорошо запомнил – они были несколько выше остальных.
С трудом Дмитрию удалось приторочить раненного араба к верблюду. Теперь можно было отправляться в путь.
Но идти стало гораздо тяжелее. Очень сильно болела раненая нога, а необходимость двигаться вровень с верблюдом усиливала усталость. Он поглядел в левую сторону, откуда доносился все усиливающийся звук канонады. На краткие мгновения чернильно-черная ночь освещалась взрывами от ракетных ударов.
Агаев уже был не в состоянии представить, что его ожидает в дальнейшем. Впрочем, об этом он даже не думал. Теперь его занимало лишь то, как довести раненого араба и этого, по-видимому осиротевшего верблюда, до какого-нибудь жилья.
Приближался рассвет. Останавливаться теперь нельзя. Дмитрий начал задыхаться, а ноги слушались его все меньше и меньше. Следующий бархан оказался еще более высоким. Подняться на него было трудно даже верблюду. Он отвязал раненого, давно лишившегося сознания и не подававшего признаков жизни, и из последних сил потащил животное вперед. На секунду он подумал, что остаться здесь – значит приговорить к смерти всех троих – и себя, и араба, и верблюда.
Сжав зубы, Агаев шел дальше. До вершины бархана оставалось лишь несколько шагов. Подтащив к себе неподвижного раненого, он снова привязал его к верблюду. И, взявшись за узду, шагнул на другую сторону бархана. Но в эту минуту не удержал равновесия и упал на спину. Не выпуская из руки веревки, полетел с бархана вниз. Верблюд и привязанный к нему раненый тоже свалились вниз.
С большим трудом Дмитрий смог остановиться за очередным песчаным увалом. Перевернувшись на живот, он поднял голову и осмотрелся, пытаясь отыскать глазами то место, куда упал верблюд. И вдруг увидел идущих в его сторону вооруженных людей в камуфляжной форме. Их было человек пять. Один из них остановился и пустил в воздух короткую автоматную очередь.
Вдали виднелась накатанная не асфальтированная дорога, на которой стояли три автомобиля с открытыми дверцами: два пикапа «Ниссан» и один огромный джип. Перед машинами толпились еще какие-то люди, тоже одетые в военную форму. А еще дальше на фоне все более светлеющего неба проступили контуры каких-то построек.
Бессильно наблюдая, как к нему приближаются вооруженные люди, Агаев понял, что это и был тот самый овеянный легендами караванный путь, о котором ему столько говорили, и выйти к которому он так отчаянно стремился. Однако этот путь оказался гораздо шире, чем он считал. Очевидно, его давно расширили, и теперь здесь вполне могли разъехаться встречные машины. Он был у цели – ставка аль-Халиди явно где-то в этом районе…
Видимо, именно тогда, когда они вместе с раненым погонщиком и несчастным верблюдом падали с бархана, их заметили из проезжающих мимо машин.
Не дойдя до него десятка шагов, двое из направлявшихся к нему людей отделились от группы и пошли левее. Дмитрий машинально бросил туда взгляд и увидел, что один из них склонился над раненым арабом, а другой ловил рукой повод уже поднявшегося после падения верблюда. Агаев вспомнил про автомат. Пощупав песок вокруг себя, понял, что рядом оружия нет. Автомат лежал в трех метрах ниже по склону. Дотянуться до АКС ему бы не дали. А вещмешок остался на той стороне бархана.
Двое из подбежавших людей перевернули его на спину, а третий нагнулся и спросил:
- Ты кто такой? Откуда здесь взялся?
- Меня зовут Салех Мухаммед, – хрипло ответил Агаев. – Отпустите меня. Я шел в Ар-Рутбу. Там меня ждет моя семья.
- Насир, посмотри это же твой двоюродный брат! – раздался крик со стороны, где лежал раненый.
Все трое побежали туда. Он видел, как двое из них по указанию допрашивавшего его человека бережно взяли погонщика на руки и осторожно понесли в сторону машин. Третий же, подобрав автомат Дмитрия, вернулся к нему и сказал:
- Сам идти сможешь?
- Смогу, – ответил он.
- Ну, тогда руки за голову и вперед! – приказал боевик.
Когда они спустились к подножию бархана, араб повел Агаева к джипу, находившемуся в голове колонны. Там в окружении нескольких вооруженных людей стоял двухметрового роста чернобородый человек в военной форме. В отличие от остальных боевиков, вместо автомата у него был пистолет в кобуре, висевшей на поясе. Дмитрию еще издали бросилась в глаза величественная осанка этого араба. Он внимательно смотрел на приближавшихся конвоира и пленного.
Боевик подвел к нему Агаева и, показывая свой трофей, сказал:
- Ибрагим, взгляни, какой у него был автомат!
Не обращая внимания на эти слова, Ибрагим приказал:
- Опусти руки!
Дмитрий подчинился. И прямо посмотрел на стоящего перед ним человека. В него впился острый и разящий кинжал двух черных как безлунная ночь глаз. Долго, словно изучая, командир боевиков (а это Агаев сразу безошибочно установил) разглядывал его без всякого выражения на лице.
Потом командир обратил свой мертвящий взгляд на стоявшего рядом боевика и приказал:
- Допроси, потом доложишь.
Затем отошел в сторону и махнул рукой столпившимся вокруг джипа боевикам садиться по машинам.
Агаева подхватили под руки и подвели к пикапу «Тойота», стоявшему в самом конце колонны, и бросили на пол кузова. Сюда же на специальную лавку сел и задержавший его боевик. Машина тронулась с места и поехала вперед. От шума, усталости и боли в ноге Дмитрий с трудом слышал, о чем его спрашивал этот человек. Судя по всему, он решил не откладывать допрос.
- Где ты взял этого верблюда? Откуда ты знаешь раненого? Что случилось с ним? Кто в него стрелял? – человек, нагнувшись над Агаевым, сыпал вопросами как из сита, не давая возможности ответить.
- Верблюда нашел в пустыне. Там лежат еще три мертвых. На них везли оружие. Там же я нашел того раненого, которого вы унесли. Я не мог бросить его умирать. Поспешите, он потерял много крови…
- А ты не видел, кто в них стрелял? – продолжил боевик.
- Нет, скорей всего, в них открыли огонь из вертолета, – ответил Дмитрий, глядя снизу вверх на иракца. – Я укрылся от американцев, закопавшись в песок, и они меня не заметили. А потом я увидел убитых верблюдов и вашего раненого товарища. Я не смог оставить их там. Начал искать населенное место...
Агаев усмехнулся, осознав, что в этот раз ему не пришлось ничего придумывать. Все так и было.
Боевик замолчал. Наконец до него дошло, что вести допрос в таких условиях бессмысленно.
Дмитрий чувствовал, что чудовищно устал. Его клонило ко сну, но заснуть здесь он не мог: пикап сильно трясло. К тому же надо было еще и обдумать план дальнейших действий – теперь ситуация значительно прояснилась, но и неимоверно усложнилась.
«Ладно, – подумал он, – посмотрим, куда меня везут, а там разберемся. Интересно, найдут ли они мой вещмешок? Один раз я его уже терял».
Они приехали в какой-то городок. Агаев видел, как раненого иракца вынесли из переднего джипа и куда-то понесли. А его отвели в большой дом и заперли в одном из помещений без окон. Здесь он прилег на топчан, стоявший в углу, и не заметил, как уснул.
* * *
СИСМИ получило новые сведения о похитителях тогда, когда военная операция по освобождению Антонари уже начиналась. Сообщение о том, что иракские боевики требуют за итальянского репортера выкуп в размере девяти миллионов долларов, заставило Джузеппе Карауччи немедленно изменить дальнейшие планы.
- Вот что, Андреа, - обратился он к Вителли, который курировал операцию, - в течение ближайших часов наша специальная группа должна покинуть пределы Аль-Джабирии. И ждать моего приказа в разрушенных жилых строениях в двух километрах севернее пятого американского блокпоста.
- Вы считаете, что нам необходимо ждать сообщения от похитителей? – Вителли не смог сдержать удивления. – И это тогда, когда нам стало известно место дислокации их базы?
Офицер специального отдела итальянской разведки не пытался выдать желаемое за действительное. Всего два часа назад закончилось длительное совещание руководящего состава иракского подразделения СИСМИ, которое вел сам заместитель директора военной разведки, приехавший недавно в Ирак для организации операции по освобождению Антонари. Один из сотрудников, Пьетро Лучано, в течение последних месяцев собиравший материалы о местных террористических группировках, суммировав все данные об аль-Халиди, сумел убедить самого Карауччи в том, что на окраине Аль-Джабирии есть только два пункта, где мог содержаться заложник.
- Взгляните, - говорил Лучано, указывая на карту, - этот район контролируют люди аль-Халиди. Здесь американцы сравнительно недавно проводили очень интенсивные боевые операции. Прошу обратить ваше внимание, что аль-Халиди не участвовал в сражениях. Он вообще противник открытого прямого противостояния. Мелкие диверсии, убийства американских и британских солдат на блокпостах, похищение заложников – вот направления его деятельности. Аль-Халиди, еще при Саддаме отбывавший наказание за разбой, никак не подходит на роль борца за свободу. Это типичный уголовник, который стремится как можно больше обогатиться в эти смутные времена. Но в его отряде много и тех, кто поддерживает акции Муктады ас-Садра, видит себя защитником оккупированной страны. Именно поэтому реальный костяк его группировки составляют всего лишь пятнадцать-двадцать человек, тоже бывшие заключенные тюрьмы Абу-Грейв. И нам удалось (кажется, довольно точно) выделить два здания на окраине Аль-Джабирии, где этот сброд устроил свою штаб-квартиру. Вот здесь, - Лучано опять указал на карту, - или вот здесь и содержится Микеле Антонари. Во всяком случае, в последние месяцы именно сюда привозили заложников…
Сейчас, спустя всего два часа после такого убедительного разъяснения, Вителли чувствовал разочарование. Цель была так близка, а заместитель директора СИСМИ фактически призывал к тому, чтобы идти на поводу у террористов.
- Дело в том, Андреа, - жестко произнес Карауччи, - что согласно полученным новейшим данным подразделение армии США в течение ближайших суток начнет именно здесь, на восточной окраине Аль-Джабирии, очередную войсковую операцию, постепенно приближаясь к центру города. Если аль-Халиди не идиот, а у нас нет оснований считать его таковым, он обязательно тщательно укроет или вывезет из города главную ценность – Микеле Антонари. Не стоит забывать – он убежден, что уже держит в руках девять миллионов долларов. Да аль-Халиди скорее пожертвует своим отрядом, чем нашим итальянцем! Именно поэтому я отменяю операцию. Будем ждать! Кстати, - Карауччи пристально посмотрел на Вителли, - ваши люди смогли остановить этого русского?
- К сожалению, - офицер виновато опустил голову, - они опоздали. Агаев исчез…
* * *
Проснулся Дмитрий от звука открываемой двери. Зажглась тусклая лампочка, и в комнату вошел уже знакомый ему боевик. Только сейчас он смог его разглядеть. Загоревший до черноты повстанец был чуть ниже ростом, чем Ибрагим, но такого же крепкого телосложения. Он сел перед Агаевым на стул и с улыбкой сказал:
- Меня зовут Насир.
- Салех.
Они обменялись рукопожатием.
- Спасибо тебе, друг. Ты спас моего двоюродного брата. Он остался жив. Рана опасная, но не смертельная. А как ты?
- Спасибо, я немного отдохнул, – ответил Дмитрий, спокойно глядя ему в глаза.
- Ты можешь оставаться тут сколько угодно, – сказал Насир. В его взоре читалась искренняя благодарность спасителю его брата.
- Я не могу. Завтра мне нужно идти, – сказал Агаев, поднимаясь на ноги.
- К семье в Ар-Рутбу. Я добирался к ней из самого Багдада.
- А чем ты занимался в Багдаде?
Дмитрий в изумлении похлопал по заднему карману своих новых брюк. Достав оттуда бумажник, не обнаружил внутри своих документов. Деньги были давно спрятаны в потайном кармане еще в мотеле.
Насир усмехнулся и протянул ему его паспорт.
- Извини, друг. Это все война. Никому не верить на слово – ее главное правило. Ну, так чем же ты там занимался?
На несколько секунд Агаев замешкался. В Багдаде он пробыл всего-то три дня. И ничего, кроме «Султан Паласа», толком не успел увидеть. И еще он запомнил улицу Рашид. Если сказать, что работал в гостинице, боевики могут вывести его на чистую воду. Кто знает, а вдруг они неплохо знакомы со столичными отелями? Надо придумать что-то неопределенное. Перед его глазами, как на экране телевизора, прошла панорама багдадских улиц. Поскольку Дмитрий очень любил фрукты, то само собой получалось так, что лучше всего запомнились улицы, на которых стояли фруктовые ларьки.
- Продавал фрукты на улице Рашида. У меня был маленький ларек, вернее, не у меня. Там был владелец, а я работал у него.
- А что ты через пустыню пошел? Это же опасно. Тебя могли убить. Вон мой брат. Видишь, что с ним случилось?
- У меня плоховато с деньгами, вот и решил идти пешком. Ночью не жарко.
- Сам нарываешься на неприятности. Странный ты вообще-то. И по-арабски не очень ясно говоришь.
В голосе Насира появились какие-то новые нотки.
Тут Агаев не мешкал и доли секунды. В ход пошла его вторая легенда. Первую ему назначили Алтунин и Круг, а вторая была остроумным изобретением Махмуда. Эдакая палочка-выручалочка. Он непринужденно ответил:
- В нашей деревне на севере Киркука все говорят на тюркском наречии. А до пяти лет я вообще не разговаривал. Вот и в арабском чувствуется акцент.
- Где ты взял автомат?
Увидев ожидающий взгляд Насира, Дмитрий ответил:
- На базаре Шурджа. Подумал, что может пригодиться в дороге. Все свои деньги угробил на него.
- Я забрал твой автомат себе, – холодно сказал Насир и пристально посмотрел ему прямо в глаза. – Он нам нужен больше, чем тебе.
- А мне как же теперь быть? – Надо было развеять все сомнения этого араба. – Могу я пройтись по городу? Может, найду какую-нибудь небольшую работенку, ведь мне нужны деньги на дорогу.
- Разве ты не понял, что тут нет и не может быть никакой работы? Война… - Насир прищурился. – Кстати, ты, наверное, догадался, где находишься?
«Новая проверка? Неужели понял, что моя легенда - фальшивка?» – пронеслось у него в голове.
Но вида Дмитрий не подал. Отрицательно покачал головой и улыбнулся:
- Наверное, в Аль-Джабирии?
- Ошибаешься, друг, – тоже улыбнулся Насир. – В Аль-Джабирии идут бои. Ты не настолько глуп, чтобы не отметить, сколько времени мы потратили на дорогу. Мы в другом поселении. Ладно, все, - он взглянул на часы. - Сейчас тебя покормят. Поешь, потом еще поговорим. Денег на дорогу я тебе выделю. Немного, но до Ар-Рутбы хватит.
- Спасибо. А как можно туда добраться?
- Только на частной машине. Но никто из водителей не рискнет даже приблизиться к американским блокпостам. Эти проклятые янки стреляют по всем автомобилям без предупреждения. Особенно, если посчитают, что ты едешь слишком быстро. Все шоссе до Ар-Рутбы под их контролем. В пустыне ты уже погулял, сам знаешь, что там бывает…
Тон Насира ему не нравился. Эта странная игра зашла уже слишком далеко. Может быть, они собрались завербовать его в свой отряд? Наверное, все связано с нехваткой бойцов. Вероятно, боевики несут большие потери. Очень может быть, что Насир знаком с той группировкой, которая похитила итальянца… И тут Агаев догадался. Вот это удача! Ибрагим, которого Дмитрий видел сегодня утром, видимо, и есть аль-Халиди!
- Я должен как можно быстрее встретиться со своей семьей, – скрывая свою радость, жалобным голосом произнес он.
- Все решает наш командир. Пока ты останешься здесь. Потом Ибрагим с тобой поговорит. Скорей всего, я так думаю, сначала он отправит тебя с кем-нибудь из наших бойцов за оружием, которое осталось в пустыне. Только ты знаешь туда дорогу. Нам сейчас очень не хватает хороших автоматов.
- Но пойми, Насир, в Ар-Рутбе меня ждет семья. И потом я не хочу опять подвергать себя серьезной опасности...
- Наше общее дело важнее спокойствия твоей семьи, – жестко произнес Насир. – И ты не посмеешь сказать такие слова нашему командиру. Ты хоть понимаешь, что говоришь?! И это в то время, когда каждый араб взялся за оружие! Советую тебе согласиться на то, что он тебе предложит.
- Хорошо, я сделаю все, что смогу.
Выходит, вещмешок с картой Ирака они так и не нашли? Отлично. Он был прав в своих прогнозах – его собираются призвать в «ряды вооруженных сил» аль-Халиди…
Следующая стр.
11
Джузеппе Карауччи, заместитель директора итальянской военной разведки СИСМИ, внимательно слушал доклад Андреа Вителли. Он не перебивал подчиненного, задумчиво крутя в руках красивую зажигалку. Было очевидно, что синьор Карауччи разочарован.
Информация, которую сообщал офицер специальной отдела разведки в Ираке, дублировала имеющиеся материалы. Кроме того, новые сведения никак нельзя было назвать обнадеживающими. Поиски места дислокации группировки аль-Халиди, которая уже больше двух недель удерживала в заложниках итальянского репортера Микеле Антонари, пока не привели к позитивным результатам.
- Довольно! – Карауччи встал с крутящегося кресла и раздвинул жалюзи на окне, сразу впустив в комнату поток ярких солнечных лучей. – У меня не вызывает ни малейших сомнений то обстоятельство, что за истекшие двое суток мы не продвинулись к цели ни на сантиметр. Между тем я имею настоятельные указания руководства начать подготовку операции по полному уничтожению отряда аль-Халиди. Переговоры с американскими оккупационными властями уже завершены. Нам мешает немедленно приступить к ликвидации боевиков только то, что в районе Аль-Джабирии идут ожесточенные бои. А войсковые подразделения США имеют свое командование и не согласятся пропустить нас на эту территорию. Кроме того, - он достал сигарету и закурил, щелкнув своей красивой зажигалкой, которую не выпускал из рук, - кроме того, Андреа, не стоит забывать и о том, что результаты нашего рейда будут плачевными по отношению к синьору Антонари. Аль-Халиди в состоянии скоропалительно устроить казнь, так и не дождавшись крупной суммы денег, на получение которой, похоже, серьезно рассчитывает. Русские, выкупив главу представительства своей нефтяной компании, только раздразнили его аппетит. Теперь он будет из последних сил пытаться сорвать немалый куш.
Офицер молчал, зная характер своего начальника. Синьор Карауччи иногда любил вести обширные монологи в присутствии посторонних, словно лектор военной академии на лекции перед курсантами.
- Ладно, Андреа, - вздохнул заместитель руководителя СИСМИ, - давайте еще раз суммируем все, что нам известно.
Вителли предупредительно развернул на столе огромную карту северного Ирака, где серым цветом был выделен интересующий их квадрат – район, примыкающий к Аль-Фалудже. Карауччи минуты две внимательно изучал карту, потом провел карандашом тонкую линию, соединяющую несколько населенных пунктов, на которой, словно камешки на молитвенных четках правоверного, выделялись три городка – Аль-Касимия, Аль-Джабирия и Аль-Юсуфия:
- Мы имеем данные, поступившие из независимых друг от друга источников, что основная база этой группировки находится на восточной окраине Аль-Джабирии, у древнего караванного пути. Но учитывая военные действия, боевики могли передислоцироваться и в соседние городки.
- Согласно последним сообщениям, - вежливо откашлявшись, позволил сделать дополнение Вителли, - американцы перенесли сейчас центр массированного удара к Аль-Фалудже. Ракетный обстрел в Аль-Джабирии прекратился, но туда перебрасываются подразделения бронетехники. Видеоизображений из всего района поступает очень мало, но вполне возможно, что окраины просто сравняли с землей. Сомнительно, что аль-Халиди остался там. Так что Антонари скорее всего вывезли в другой населенный пункт.
- Знаете что, Андреа, - нахмурился Карауччи, - я много раз не уставал вам повторять, что вы слишком легко переходите от предположений, которые нельзя ни опровергнуть, ни подтвердить, к условным выводам. Возможно, что вы правы, и аль-Халиди давно покинул это место. Но с той же степенью вероятности я готов утверждать, что он, напротив, остался там. Неужели столь сложно оборудовать в одном из подвалов небольшой бункер, где можно пересидеть не один артообстрел? Потом там речь идет о точечных ударах. Уничтожать Аль-Джабирию никто не будет.
Он затушил сигарету в большой пепельнице и снова сел в кресло.
- Есть еще одна информация, - невозмутимо продолжил Вителли. - Вы просили установить личность русского агента, который прибыл в Ирак для освобождения начальника местного отделения русской нефтяной компании. Так вот. Нам удалось это сделать. Его зовут Дмитрий Агаев, руководитель собственного детективного бюро в Москве, бывший сотрудник российских спецслужб. Большая часть его расследований в той или иной форме выполняется им за пределами России. В Ирак Агаев приехал по решению главы нефтяной компании «Алтуннефть» для спасения Киселева. Мы также выяснили следующее. Вчера во второй половине дня Агаев покинул Багдад и выехал в сторону Аль-Фалуджи. Час назад нам удалось установить его точное местонахождение. Это небольшой мотель у дороги в направлении Аль-Джабирии. Видимо, Агаев собрался самостоятельно добраться до аль-Халиди.
- Минуту! – Карауччи вскочил с кресла. – Я не понимаю его целей. Ведь Киселев уже освобожден и вылетел в Москву. Неужели Агаев решил помочь Антонари?
- Другого объяснения не придумать, синьор.
Карауччи покачал головой:
- Ведь ему никто не поручал этого дела. Трудно поверить, что кто-то готов бескорыстно, по собственной воле, да еще в одиночку взяться за такую невероятно сложную операцию. Наверное, Агаев – человек выдающихся личных качеств…
Заместитель директора СИСМИ, ссутулившись, прошелся по кабинету. Потом резко повернулся к Вителли:
- Вот что, рискнем! Срочно направляйте усиленную оперативную группу к северной границе Аль-Джабирии. Группу экипировать в форму американской морской пехоты, размножить в увеличенном виде картосхему Аль-Джабирии, на которой указать несколько пунктов вероятного местонахождения боевиков. Операцию начинать завтра на рассвете о моему сигналу. Передайте мой приказ – во избежание нежелательных инцидентов идти на контакт с военнослужащими США только в крайнем случае. И главное, что необходимо довести до сотрудников группы… - Карауччи в экспрессивном жесте вскинул вверх руку. – Их главная задача – освобождение Антонари. Только в случае успеха можно переходить к ликвидации отряда аль-Халиди. И еще. Это моя просьба к вам, Андреа… Постарайтесь найти этого русского. Пошлите двух надежных людей в мотель. Пусть они убедят его не заниматься самоубийственными акциями. В таком деле в одиночку ничего не добьешься…
* * *
Когда Дмитрий уже поднялся на второй этаж и, достав ключ, собрался открыть дверь своего номера, снизу донесся взволнованный голос администратора.
Решив, что Самир разговаривает с Тариком, Агаев быстро, насколько позволяла раненая нога, спустился в вестибюль. Там он увидел пожилого мужчину лет пятидесяти, который стоял перед администратором и, едва не плача, рассказывал о каком-то взрыве. Ничего не понимая, Дмитрий подошел к ним поближе. Схватившись за голову, администратор громко зарыдал.
- Что случилось, Самир? – спросил Агаев. - Почему вы плачете?
- Ну что теперь нам делать? Куда бежать из этой страны? Ему было всего лишь двадцать пять лет, всего двадцать пять! Что, что он видел в этой жизни? – причитал администратор, не в силах остановиться.
- О ком вы говорите?
- О Тарике, – мизинцами вытирая слезы и не глядя на Агаева, ответил Самир. – Нашего Тарика больше с нами нет.
У Дмитрия неприятно кольнуло в сердце. Тарик сегодня поразил его своим благородством. Он направил к больному медика, да еще приказал фельдшеру не брать с постояльца ни копейки. Теперь этого светлого парня больше нет... Господи, до чего же обесценилась человеческая жизнь в охваченной кровавой войной стране! Как невыносимо тяжело стало здесь жить!
Некоторое время Агаев простоял, не произнося ни слова. Перед его глазами возник живой образ совсем еще молодого человека, проявившего такое трогательное внимание к его проблемам.
- А отчего же он погиб?
Администратор, продолжая вытирать текущие из глаз слезы, показал на стоящего перед ним человека. Видно было, что тот тоже находится в состоянии сильнейшего шока. Самир начал рассказывать:
- Они поехали в Аль-Касимию вместе с Гусейном и там отправились на рынок. Хотели купить свежие продукты. Тарик передал пакеты с припасами Гусейну, чтобы тот отнес их в машину. А сам пошел на другой конец рынка купить еще и мяса. Когда Гусейн подошел к машине, в той стороне раздался мощный взрыв. Он сказал мне, что увидел много погибших и раненых. Все то место было в крови, даже стены. Увидев мертвое тело Тарика, он погрузил его в машину и привез в гостиницу.
На крики в вестибюль из своей комнаты вышел заспанный фельдшер. Очевидно, он отсыпался после долгой дороги. С момента перевязки раненого пациента внизу он еще не появлялся. Он быстро подошел к администратору и с тревогой спросил:
- В чем дело, что тут за крик? Что это? Почему ты плачешь, Самир?
Администратор, не отвечая, кивнул в сторону Гусейна. Фельдшер повернулся к Гусейну и с еще большим беспокойством спросил:
- Что с тобой, Гусейн? Что-то ты мне совсем не нравишься.
Тот, закрыв глаза и тяжело дыша, оставил вопрос фельдшера без ответа.
- Может быть, мне все-таки скажут, что тут произошло?!
Администратор стоял, глядя вниз. Медленно подняв голову, он бросил на фельдшера скорбный взгляд, и выдавил из себя:
- Тарик... Тарик погиб.
При этом известии растерялся и фельдшер. Он, как пьяный, подступил совсем близко к администратору и закричал:
- Да что ты говоришь, Самир? Этого не может быть! Ведь еще утром он был здесь! Он встречал меня во дворе!
Самир заплаканным голосом сообщил ему о взрыве, произошедшем на рынке.
- О Аллах! И что нам теперь делать?! – Схватившись за голову, фельдшер тоже заплакал.
- Как в такой обстановке мы повезем его в Махарию? – говорил администратор, утирая слезы. – Как мы скажем его отцу: «Абдаллах, мужайся, твой сын погиб...»? Он же этого не выдержит!
Продолжая плакать, фельдшер шагнул к Гусейну и проверил его пульс. Потом принес из своего кабинета стакан какой-то жидкости:
- На, Гусейн, выпей. У тебя, скорей всего, подскочило давление. Не дай Бог что-нибудь случится.
Агаев, хромая, подошел к ряду кресел, стоявших в вестибюле, и подтащил одно из них к Гусейну. Несчастный был не в силах даже сразу выпить поднесенное ему лекарство. Его спешно усадили в кресло. Только через пару минут Гусейн смог говорить:
- О, Аллах, Аллах, какой там был ужас! Это случилось возле мясного отдела... Подхожу и вижу: повсюду руки, ноги, головы, а рядом с ними части животных – там голова барана, здесь нога бычка, там его хвост, и везде окровавленные куски мяса, кишки. Не можешь даже понять, человеческие они или нет. Там же всегда привязывают скот на убой. В жизни не видел ничего страшнее этого зрелища…
Снова разрыдавшись, видимо, ясно представив эту ужасную картину, Гусейн сказал:
- Я уже никогда не смогу спокойно смотреть на мясо. Я больше не повар.
При этих словах, почувствовав тошноту, он крепко зажал рот и побежал в дальний конец вестибюля, где находился туалет.
Агаев хорошо понимал чувства этого иракца. В свое время перед его глазами очень долго стояла другая страшная сцена. Развороченные вагоны, останки людей, погибших во время взрыва между двумя станциями московского метро…
Беды и страдания объединяют и мобилизуют людей. Спустя полчаса все они сидели в вестибюле и обсуждали, как везти тело Тарика в Аль-Махирию.
Администратор, который только что утверждал, что поездка в сторону Аль-Джабирии невозможна, теперь говорил обратное. Он убеждал собравшихся, что они во что бы то ни стало должны немедленно доставить тело Тарика домой и передать его родственникам. Однако была одна серьезная проблема. Вести машину мог только Гусейн, а его состояние оставляло желать лучшего. В то же время администратор упрямо повторял что нужно как можно быстрее известить Абдаллаха о смерти сына. Его мало беспокоило то, как это сделать.
Самир обратился к Гусейну:
- Может быть, ты все-таки сядешь за руль? Ведь водить машину никто из нас не может.
Гусейн прохрипел со своего кресла:
- Самир, клянусь Аллахом, мои ноги земли не чувствуют. Не в себе я. Я не уверен, что смогу управлять машиной. Я даже собой не способен управлять.
Гость мотеля взглянул на сидящих здесь людей. Всем им было уже немало лет. А седобородый Гусейн и вовсе походил на глубокого старца. Безусловно, в дороге он мог потерять самоконтроль. Не раздумывая о последствиях, а подчиняясь исключительно стремлению помочь ближним, попавшим в тяжелую ситуацию, Агаев встал с кресла и громко произнес:
- Если вы не возражаете, машину поведу я.
Администратор и повар удивленно посмотрели на него. Они вероятно хотели сказать, что обычный постоялец гостиницы, который не имел никакого отношения к покойному, вовсе не обязан участвовать в этих скорбных делах. Но не произнесли ни слова. Самир только глубоко вздохнул и сказал:
- Да благословит вас Аллах, уважаемый!
Он медленно поднялся и распорядился:
- Ждать дальше не имеет смысла. Надо ехать. Вам с Гусейном, - обратился он к фельдшеру, - лучше остаться здесь. Присмотрите за гостиницей.
После этого администратор подошел к одной из дверей, выходивших в коридор вестибюля и, достав из кармана ключ, вошел внутрь. Вскоре он появился, неся в руках большой рулон. Судя по виду, это был совершенно новый и ни разу не использовавшийся ковер. После этого они вместе с фельдшером подошли к лежащему поодаль телу Тарика, покрытому простыней, и стали заворачивать его в ковер. В помещении стояла гробовая тишина...
Через полчаса гость мотеля завел двигатель старенького «Фольксвагена», принадлежавшего Тарику. Машина сдвинулась с места и направилась в путь.
Администратор сидел рядом с Агаевым. А на заднее сиденье положили тело покойного Тарика. Ехать надо было на невысокой скорости, чтобы при резком торможении оно оставалось неподвижным и не могло случайно упасть вниз. В багажник Дмитрий поместил свой вещмешок. Он сообразил, что от Аль-Махарии до Аль-Джабирии рукой подать. Теперь вариантов не было – Тарик ему уже не поможет и искать логово аль-Халиди придется самостоятельно.
В дороге они долго молчали. Только минут через двадцать администратор позволил себе проявить любопытство:
- Салех, вы ведь хотели с ним ехать в аль-Джабирию? К добру ли это в такое время?
Агаев давно ждал такого вопроса. Поэтому, не задумываясь, ответил:
- Понимаете, Самир, люди аль-Халиди силой забрали из моего магазина много муки, сахара и сахарного песка. Обещали, что заплатят через несколько дней. Но уже прошел почти целый месяц, а денег все еще нет.
- Сейчас содрать с них свои деньги – дело безнадежное, – администратор невесело усмехнулся и с интересом взглянул на Дмитрия.
- Мне ничего не надо. Я просто хочу разобраться в этой истории. Может быть, какой-то пройдоха выдал себя за человека аль-Халиди и обманул меня.
- Во всяком случае, будьте с ними осторожны. Они стреляют без предупреждения, кто бы это ни был.
- Тарик говорил мне, что основная база аль-Халиди находится где-то у караванного пути сравнительно недалеко отсюда, на въезде в город. Получается, что это совсем рядом?
Администратор скривил лицо:
- Да что вы говорите, уважаемый Салех! База расположена на другой стороне блокированной американцами Аль-Джабирии, на выезде из города. – Указав рукой на направо, добавил: - Вон видите те барханы? Вот в том направлении она и находится. Конечно, туда можно добраться и через город. Но через блокпосты, перекрывающие с двух сторон дальние подъезды к Аль-Джабирии, американцы вас не пропустят. Они могут посчитать, что вы собираетесь присоединиться к мятежникам.
Агаев внимательно вгляделся в виднеющуюся вдали пустыню.
Администратор сказал:
- Пока езжайте прямо. Когда скажу, свернете налево, в сторону Аль-Махарии.
Аль-Махария оказалась маленькой деревушкой – на глаз там было не больше полусотни домов. По указанию Самира Дмитрий остановил машину невдалеке от дворовых ворот утопавшего в зелени двухэтажного дома. Его спутник долго не решался выйти из машины. Видно было, что, доехав до места, он все еще не готов сообщить отцу Тарика трагическую весть и показать тело сына, лежащее на заднем сиденье.
Пока Самир пребывал в нерешительности, из открывшейся входной двери ворот вышел высокий мужчина и бросил взгляд на подъехавшую к дому машину. Очевидно, заметив, что за ее рулем сидит не сын, а совершенно незнакомый человек, он почувствовал что-то недоброе и размашистыми шагами направился к автомобилю. То, что в салоне находился Самир, усилило его подозрения. Когда он добежал до дверцы машины, администратор уже стоял перед ним.
Отец погибшего не мог сдержать град вопросов:
- Что случилось, Самир? Где Тарик? Кто этот мужчина?
Тут администратор сгорбился и расплакался. Затем, взяв себя в руки, сказал:
- Мужайся, Абдаллах, твоего сына с нами больше нет.
Нельзя передать ту степень горя, которое почувствовал этот человек. Хотя Абдаллах не проронил ни слова, из глаз его полились слезы. Он бессильно обнял администратора и опустив голову на его плечи, сотрясаясь в безмолвных рыданиях.
Дождавшись, пока Абдаллах немного успокоится, Самир рассказал ему об обстоятельствах гибели сына. Вытирая слезы, отец произнес глухим голосом:
- Ну и как мне сказать об этом его матери, сестрам, жене? Я уж не говорю о детях. Как?!
Сгорбившись, словно постарев еще на десять лет, Абдаллах пошел в сторону дома. Через некоторое время страшные крики и рыдания собрали возле дома людей со всей улицы. Агаеву здесь делать было больше нечего. Он выполнил свой долг…
В закатный час, сойдя с асфальта, Дмитрий, как сутки назад, углубился в просторы раскаленной, еще не остывшей от страшного дневного зноя пустыни. Уже через несколько минут ему показалось, что от чудовищной духоты и горячего воздуха кровь в жилах готова закипеть, а дыхание вот-вот прервется!
Однако обратной дороги не существовало. Дмитрий Эминович Агаев принял окончательное решение и теперь изо всех своих сил должен был идти вперед…
* * *
«То, что большую часть пути пройду ночью, хорошо не только из-за жары, – думал он. – Это и безопаснее, и внимания привлекать не будет. А к утру вполне можно добраться до Аль-Джабирии. Тогда надо быть осторожнее. Скорее всего именно в утренние часы американцы усиленно патрулируют эти места».
Задыхаясь и с трудом выдирая ноги из зыбучего песка, Агаев невольно подумал, что этот поход можно сравнить с выходом в открытый космос. Там тоже никого вокруг – лишь далекие звезды Луна и Земля, издали похожая на мячик. Но звуки возвращали в реальность прифронтовой полосы: издали слышалась канонада, разрывы бомб и стрельба из крупнокалиберных пулеметов. Видно, подкрепление, посланное туда американцами, которое на глазах Дмитрия двигалось в сторону аль-Джабирии, уже вступило в бой. И по мере его продвижения грозные звуки нарастали.
Было уже около двух часов ночи. Агаев невольно представил, что будь он в Москве, наверняка сейчас сидел бы в баре или в каком-нибудь ночном клубе. Конечно, если бы не нашлось более неотложных дел...
Откуда-то сзади послышался стрекот, похожий на шум военного вертолета. Решив, что надежнее всего закопаться в песок, Дмитрий кинулся к ближайшему бархану. Бросившись наземь, он начал быстро рыть убежище. Рокот приближался. Минуты через две Агаев почувствовал, что вертолет завис прямо над ним. Блуждающий ослепительный свет прожектора скользнул по песчаной поверхности, словно срисовывая неровный рельеф бархана. Вертолет, рыча мотором, повисел на одном месте и медленно удалился на север.
На всякий случай Дмитрий решил подождать еще немного. Потом осторожно поднял голову, но, к счастью, не увидел над собой ничего, кроме звездного неба. Встав на ноги, он почувствовал, что весь взмок от тесных объятий с горячим песком. Дойдя до вершины бархана, он огляделся, но не заметил вокруг ни строений, ни далеких огней. Стряхнув с себя песок и поправив на плече автомат и вещмешок, Агаев двинулся дальше. Сильно хотелось пить, но он усилием воли подавил уже проявлявшую себя жажду. Воду лучше поберечь.
Если его не пристрелят снайперы, и он не попадет под ракетный обстрел, то к утру должен выйти на окраину Аль-Джабирии. Самое трудное – узнать, где же все-таки находится Микеле Антонари. Если завтра к полудню он не найдет итальянца, потом могут возникнуть проблемы. Кто знает, как здесь будут развиваться военная операция. Придется объяснять, каким образом он, гражданское лицо, да еще иностранец, попал в зону боевых действий...
12
Начальник отдела зарубежной информации телекомпании «RAI-1» Альберто Минотти, пулей выскочив из своей комнаты, побежал к президенту телекомпании, кабинет которого находился на седьмом этаже.
- Господин Равазолла! На мою электронную почту пришло письмо! Оно послано похитителями Антонари!
Президент компании выпучил глаза и вскочил на ноги:
- Что? Что вы сказали? Где? Как? Когда оно пришло?
- Только что. Я как раз смотрел почту и увидел на экране сообщение о поступившем письме. Открываю... – взволнованно начал рассказывать Минотти.
Равазолла нетерпеливо перебил подчиненного:
- Кто его послал? Чего они хотят?
- Кто его послал, одному богу известно. За освобождение Антонари требуют выкуп в девять миллионов долларов. Его мы должны заплатить в течение трех дней. В противном случае репортер будет казнен, а кадры его казни поместят в Интернете. Да, забыл сказать, они поместили в прикрепленном файле фотографию Антонари в окружении боевиков в масках. Демонстрировать свои лица они не хотят и намерены решить дело с большой выгодой для себя.
Равазолла поднялся из-за стола и пару минут расхаживал по своему кабинету.
- Они передали, где и как можно с ними связаться?
- Нет, там есть только уведомление о том, что в течение ближайших суток они направят дополнительную информацию в наше багдадское посольство. Наверное, там будет сообщен адрес или какие-то координаты посредника. Ведь именно так они договорились с русскими об освобождении Киселева.
- А что же делать нам?
Президент остановился посередине комнаты. Было заметно, что он в растерянности.
- Господин Равазолла, самое главное, что он еще жив. И мы больше не можем сидеть сложа руки, – еле слышно произнес Минотти.
- Надо немедленно поставить в известность спецслужбы, – ответил Равазолла. – Сами мы не решим эту сложную проблему.
* * *
Агаев перешел бархан и остановился, увидев, что неподалеку проступили какие-то неясные очертания, даже в ночной темноте резко выделявшиеся на фоне песчаной пустыни. Он мгновенно бросился вниз, сжимая в правой руке автомат, поскольку успел зафиксировать впереди незначительное движение. Не вызывало сомнений, что там находилось какое-то живое существо.
Агаев прополз вперед несколько метров и понял, что его так насторожило. У подножья бархана лежали верблюды. В свете ущербной луны Дмитрий понял, что они мертвы. А сбоку, припав на передние ноги, копошился четвертый, значительно меньших размеров. Словно не зная, что ему делать, он то растерянно терся головой о труп переднего верблюда, то испуганно озирался по сторонам. Агаев приблизился к нему. Несмотря на испуг, животное не сходило с места, повторяя свои прежние движения. Когда он всмотрелся в этого малорослого верблюда, то замер от изумления. Верблюд плакал. Ему показалось, что это был подросший верблюжонок, который стоял около мертвой верблюдицы.
Тронутый увиденным зрелищем, Агаев поднялся на ноги. Бросить здесь это беззащитное животное он не мог. Не было никаких сомнений, что верблюдов кто-то убил. Скорей всего, по ним вели огонь из того самого вертолета, который недавно чуть не обнаружил его самого. Раскрыв один из больших тюков, привязанных к спинам расстрелянных животных, Дмитрий обнаружил там оружие. Наверное, оно находилось и в других тюках.
Агаев с себя автомат и вещмешок. В его поклаже лежал фонарик, купленный Махмудом. Дмитрий зажег его и подошел к мертвым верблюдам, чтобы снять с одного из них веревочную узду. Затем стал медленно приближаться к верблюжонку. Чтобы не испугать животное, демонстративно сделал несколько шагов в сторону, будто собирался пройти мимо. Едва поравнявшись с верблюдом, Дмитрий бросился на него и попытался пленить. Однако бедняга оказался более ловким и успел вовремя отскочить в сторону. Упав наземь, Агаев не смог удержаться от улыбки. Затем встал и хотел уже повторить попытку, но в этот момент внезапно споткнулся и вздрогнул.
«Что это?» Отступив назад, Дмитрий снова включил фонарь и увидел лежащего у его ног человека. Присмотревшись, заметил на его одежде следы двух пулевых ранений – сквозь нее постепенно проступали красные пятна. Он поднял веки иракца и осмотрел зрачки. Незнакомец был жив, хотя, вероятно, потерял достаточно много крови – у него были прострелены обе ноги. Араб очнулся и застонал.
Положив узду рядом, Агаев достал из вещмешка флягу. Затем взял раненого за голову и приложил горлышко фляги ко рту араба. Тот стал жадно пить.
Все планы летели к черту! Теперь все зависит от ситуации. В общем-то, цель близка, как на ладони. Надо только дождаться утра и найти караванный путь, ведущий к ставке аль-Халиди. Барханы, показанные ему администратором Самиром, он хорошо запомнил – они были несколько выше остальных.
С трудом Дмитрию удалось приторочить раненного араба к верблюду. Теперь можно было отправляться в путь.
Но идти стало гораздо тяжелее. Очень сильно болела раненая нога, а необходимость двигаться вровень с верблюдом усиливала усталость. Он поглядел в левую сторону, откуда доносился все усиливающийся звук канонады. На краткие мгновения чернильно-черная ночь освещалась взрывами от ракетных ударов.
Агаев уже был не в состоянии представить, что его ожидает в дальнейшем. Впрочем, об этом он даже не думал. Теперь его занимало лишь то, как довести раненого араба и этого, по-видимому осиротевшего верблюда, до какого-нибудь жилья.
Приближался рассвет. Останавливаться теперь нельзя. Дмитрий начал задыхаться, а ноги слушались его все меньше и меньше. Следующий бархан оказался еще более высоким. Подняться на него было трудно даже верблюду. Он отвязал раненого, давно лишившегося сознания и не подававшего признаков жизни, и из последних сил потащил животное вперед. На секунду он подумал, что остаться здесь – значит приговорить к смерти всех троих – и себя, и араба, и верблюда.
Сжав зубы, Агаев шел дальше. До вершины бархана оставалось лишь несколько шагов. Подтащив к себе неподвижного раненого, он снова привязал его к верблюду. И, взявшись за узду, шагнул на другую сторону бархана. Но в эту минуту не удержал равновесия и упал на спину. Не выпуская из руки веревки, полетел с бархана вниз. Верблюд и привязанный к нему раненый тоже свалились вниз.
С большим трудом Дмитрий смог остановиться за очередным песчаным увалом. Перевернувшись на живот, он поднял голову и осмотрелся, пытаясь отыскать глазами то место, куда упал верблюд. И вдруг увидел идущих в его сторону вооруженных людей в камуфляжной форме. Их было человек пять. Один из них остановился и пустил в воздух короткую автоматную очередь.
Вдали виднелась накатанная не асфальтированная дорога, на которой стояли три автомобиля с открытыми дверцами: два пикапа «Ниссан» и один огромный джип. Перед машинами толпились еще какие-то люди, тоже одетые в военную форму. А еще дальше на фоне все более светлеющего неба проступили контуры каких-то построек.
Бессильно наблюдая, как к нему приближаются вооруженные люди, Агаев понял, что это и был тот самый овеянный легендами караванный путь, о котором ему столько говорили, и выйти к которому он так отчаянно стремился. Однако этот путь оказался гораздо шире, чем он считал. Очевидно, его давно расширили, и теперь здесь вполне могли разъехаться встречные машины. Он был у цели – ставка аль-Халиди явно где-то в этом районе…
Видимо, именно тогда, когда они вместе с раненым погонщиком и несчастным верблюдом падали с бархана, их заметили из проезжающих мимо машин.
Не дойдя до него десятка шагов, двое из направлявшихся к нему людей отделились от группы и пошли левее. Дмитрий машинально бросил туда взгляд и увидел, что один из них склонился над раненым арабом, а другой ловил рукой повод уже поднявшегося после падения верблюда. Агаев вспомнил про автомат. Пощупав песок вокруг себя, понял, что рядом оружия нет. Автомат лежал в трех метрах ниже по склону. Дотянуться до АКС ему бы не дали. А вещмешок остался на той стороне бархана.
Двое из подбежавших людей перевернули его на спину, а третий нагнулся и спросил:
- Ты кто такой? Откуда здесь взялся?
- Меня зовут Салех Мухаммед, – хрипло ответил Агаев. – Отпустите меня. Я шел в Ар-Рутбу. Там меня ждет моя семья.
- Насир, посмотри это же твой двоюродный брат! – раздался крик со стороны, где лежал раненый.
Все трое побежали туда. Он видел, как двое из них по указанию допрашивавшего его человека бережно взяли погонщика на руки и осторожно понесли в сторону машин. Третий же, подобрав автомат Дмитрия, вернулся к нему и сказал:
- Сам идти сможешь?
- Смогу, – ответил он.
- Ну, тогда руки за голову и вперед! – приказал боевик.
Когда они спустились к подножию бархана, араб повел Агаева к джипу, находившемуся в голове колонны. Там в окружении нескольких вооруженных людей стоял двухметрового роста чернобородый человек в военной форме. В отличие от остальных боевиков, вместо автомата у него был пистолет в кобуре, висевшей на поясе. Дмитрию еще издали бросилась в глаза величественная осанка этого араба. Он внимательно смотрел на приближавшихся конвоира и пленного.
Боевик подвел к нему Агаева и, показывая свой трофей, сказал:
- Ибрагим, взгляни, какой у него был автомат!
Не обращая внимания на эти слова, Ибрагим приказал:
- Опусти руки!
Дмитрий подчинился. И прямо посмотрел на стоящего перед ним человека. В него впился острый и разящий кинжал двух черных как безлунная ночь глаз. Долго, словно изучая, командир боевиков (а это Агаев сразу безошибочно установил) разглядывал его без всякого выражения на лице.
Потом командир обратил свой мертвящий взгляд на стоявшего рядом боевика и приказал:
- Допроси, потом доложишь.
Затем отошел в сторону и махнул рукой столпившимся вокруг джипа боевикам садиться по машинам.
Агаева подхватили под руки и подвели к пикапу «Тойота», стоявшему в самом конце колонны, и бросили на пол кузова. Сюда же на специальную лавку сел и задержавший его боевик. Машина тронулась с места и поехала вперед. От шума, усталости и боли в ноге Дмитрий с трудом слышал, о чем его спрашивал этот человек. Судя по всему, он решил не откладывать допрос.
- Где ты взял этого верблюда? Откуда ты знаешь раненого? Что случилось с ним? Кто в него стрелял? – человек, нагнувшись над Агаевым, сыпал вопросами как из сита, не давая возможности ответить.
- Верблюда нашел в пустыне. Там лежат еще три мертвых. На них везли оружие. Там же я нашел того раненого, которого вы унесли. Я не мог бросить его умирать. Поспешите, он потерял много крови…
- А ты не видел, кто в них стрелял? – продолжил боевик.
- Нет, скорей всего, в них открыли огонь из вертолета, – ответил Дмитрий, глядя снизу вверх на иракца. – Я укрылся от американцев, закопавшись в песок, и они меня не заметили. А потом я увидел убитых верблюдов и вашего раненого товарища. Я не смог оставить их там. Начал искать населенное место...
Агаев усмехнулся, осознав, что в этот раз ему не пришлось ничего придумывать. Все так и было.
Боевик замолчал. Наконец до него дошло, что вести допрос в таких условиях бессмысленно.
Дмитрий чувствовал, что чудовищно устал. Его клонило ко сну, но заснуть здесь он не мог: пикап сильно трясло. К тому же надо было еще и обдумать план дальнейших действий – теперь ситуация значительно прояснилась, но и неимоверно усложнилась.
«Ладно, – подумал он, – посмотрим, куда меня везут, а там разберемся. Интересно, найдут ли они мой вещмешок? Один раз я его уже терял».
Они приехали в какой-то городок. Агаев видел, как раненого иракца вынесли из переднего джипа и куда-то понесли. А его отвели в большой дом и заперли в одном из помещений без окон. Здесь он прилег на топчан, стоявший в углу, и не заметил, как уснул.
* * *
СИСМИ получило новые сведения о похитителях тогда, когда военная операция по освобождению Антонари уже начиналась. Сообщение о том, что иракские боевики требуют за итальянского репортера выкуп в размере девяти миллионов долларов, заставило Джузеппе Карауччи немедленно изменить дальнейшие планы.
- Вот что, Андреа, - обратился он к Вителли, который курировал операцию, - в течение ближайших часов наша специальная группа должна покинуть пределы Аль-Джабирии. И ждать моего приказа в разрушенных жилых строениях в двух километрах севернее пятого американского блокпоста.
- Вы считаете, что нам необходимо ждать сообщения от похитителей? – Вителли не смог сдержать удивления. – И это тогда, когда нам стало известно место дислокации их базы?
Офицер специального отдела итальянской разведки не пытался выдать желаемое за действительное. Всего два часа назад закончилось длительное совещание руководящего состава иракского подразделения СИСМИ, которое вел сам заместитель директора военной разведки, приехавший недавно в Ирак для организации операции по освобождению Антонари. Один из сотрудников, Пьетро Лучано, в течение последних месяцев собиравший материалы о местных террористических группировках, суммировав все данные об аль-Халиди, сумел убедить самого Карауччи в том, что на окраине Аль-Джабирии есть только два пункта, где мог содержаться заложник.
- Взгляните, - говорил Лучано, указывая на карту, - этот район контролируют люди аль-Халиди. Здесь американцы сравнительно недавно проводили очень интенсивные боевые операции. Прошу обратить ваше внимание, что аль-Халиди не участвовал в сражениях. Он вообще противник открытого прямого противостояния. Мелкие диверсии, убийства американских и британских солдат на блокпостах, похищение заложников – вот направления его деятельности. Аль-Халиди, еще при Саддаме отбывавший наказание за разбой, никак не подходит на роль борца за свободу. Это типичный уголовник, который стремится как можно больше обогатиться в эти смутные времена. Но в его отряде много и тех, кто поддерживает акции Муктады ас-Садра, видит себя защитником оккупированной страны. Именно поэтому реальный костяк его группировки составляют всего лишь пятнадцать-двадцать человек, тоже бывшие заключенные тюрьмы Абу-Грейв. И нам удалось (кажется, довольно точно) выделить два здания на окраине Аль-Джабирии, где этот сброд устроил свою штаб-квартиру. Вот здесь, - Лучано опять указал на карту, - или вот здесь и содержится Микеле Антонари. Во всяком случае, в последние месяцы именно сюда привозили заложников…
Сейчас, спустя всего два часа после такого убедительного разъяснения, Вителли чувствовал разочарование. Цель была так близка, а заместитель директора СИСМИ фактически призывал к тому, чтобы идти на поводу у террористов.
- Дело в том, Андреа, - жестко произнес Карауччи, - что согласно полученным новейшим данным подразделение армии США в течение ближайших суток начнет именно здесь, на восточной окраине Аль-Джабирии, очередную войсковую операцию, постепенно приближаясь к центру города. Если аль-Халиди не идиот, а у нас нет оснований считать его таковым, он обязательно тщательно укроет или вывезет из города главную ценность – Микеле Антонари. Не стоит забывать – он убежден, что уже держит в руках девять миллионов долларов. Да аль-Халиди скорее пожертвует своим отрядом, чем нашим итальянцем! Именно поэтому я отменяю операцию. Будем ждать! Кстати, - Карауччи пристально посмотрел на Вителли, - ваши люди смогли остановить этого русского?
- К сожалению, - офицер виновато опустил голову, - они опоздали. Агаев исчез…
* * *
Проснулся Дмитрий от звука открываемой двери. Зажглась тусклая лампочка, и в комнату вошел уже знакомый ему боевик. Только сейчас он смог его разглядеть. Загоревший до черноты повстанец был чуть ниже ростом, чем Ибрагим, но такого же крепкого телосложения. Он сел перед Агаевым на стул и с улыбкой сказал:
- Меня зовут Насир.
- Салех.
Они обменялись рукопожатием.
- Спасибо тебе, друг. Ты спас моего двоюродного брата. Он остался жив. Рана опасная, но не смертельная. А как ты?
- Спасибо, я немного отдохнул, – ответил Дмитрий, спокойно глядя ему в глаза.
- Ты можешь оставаться тут сколько угодно, – сказал Насир. В его взоре читалась искренняя благодарность спасителю его брата.
- Я не могу. Завтра мне нужно идти, – сказал Агаев, поднимаясь на ноги.
- К семье в Ар-Рутбу. Я добирался к ней из самого Багдада.
- А чем ты занимался в Багдаде?
Дмитрий в изумлении похлопал по заднему карману своих новых брюк. Достав оттуда бумажник, не обнаружил внутри своих документов. Деньги были давно спрятаны в потайном кармане еще в мотеле.
Насир усмехнулся и протянул ему его паспорт.
- Извини, друг. Это все война. Никому не верить на слово – ее главное правило. Ну, так чем же ты там занимался?
На несколько секунд Агаев замешкался. В Багдаде он пробыл всего-то три дня. И ничего, кроме «Султан Паласа», толком не успел увидеть. И еще он запомнил улицу Рашид. Если сказать, что работал в гостинице, боевики могут вывести его на чистую воду. Кто знает, а вдруг они неплохо знакомы со столичными отелями? Надо придумать что-то неопределенное. Перед его глазами, как на экране телевизора, прошла панорама багдадских улиц. Поскольку Дмитрий очень любил фрукты, то само собой получалось так, что лучше всего запомнились улицы, на которых стояли фруктовые ларьки.
- Продавал фрукты на улице Рашида. У меня был маленький ларек, вернее, не у меня. Там был владелец, а я работал у него.
- А что ты через пустыню пошел? Это же опасно. Тебя могли убить. Вон мой брат. Видишь, что с ним случилось?
- У меня плоховато с деньгами, вот и решил идти пешком. Ночью не жарко.
- Сам нарываешься на неприятности. Странный ты вообще-то. И по-арабски не очень ясно говоришь.
В голосе Насира появились какие-то новые нотки.
Тут Агаев не мешкал и доли секунды. В ход пошла его вторая легенда. Первую ему назначили Алтунин и Круг, а вторая была остроумным изобретением Махмуда. Эдакая палочка-выручалочка. Он непринужденно ответил:
- В нашей деревне на севере Киркука все говорят на тюркском наречии. А до пяти лет я вообще не разговаривал. Вот и в арабском чувствуется акцент.
- Где ты взял автомат?
Увидев ожидающий взгляд Насира, Дмитрий ответил:
- На базаре Шурджа. Подумал, что может пригодиться в дороге. Все свои деньги угробил на него.
- Я забрал твой автомат себе, – холодно сказал Насир и пристально посмотрел ему прямо в глаза. – Он нам нужен больше, чем тебе.
- А мне как же теперь быть? – Надо было развеять все сомнения этого араба. – Могу я пройтись по городу? Может, найду какую-нибудь небольшую работенку, ведь мне нужны деньги на дорогу.
- Разве ты не понял, что тут нет и не может быть никакой работы? Война… - Насир прищурился. – Кстати, ты, наверное, догадался, где находишься?
«Новая проверка? Неужели понял, что моя легенда - фальшивка?» – пронеслось у него в голове.
Но вида Дмитрий не подал. Отрицательно покачал головой и улыбнулся:
- Наверное, в Аль-Джабирии?
- Ошибаешься, друг, – тоже улыбнулся Насир. – В Аль-Джабирии идут бои. Ты не настолько глуп, чтобы не отметить, сколько времени мы потратили на дорогу. Мы в другом поселении. Ладно, все, - он взглянул на часы. - Сейчас тебя покормят. Поешь, потом еще поговорим. Денег на дорогу я тебе выделю. Немного, но до Ар-Рутбы хватит.
- Спасибо. А как можно туда добраться?
- Только на частной машине. Но никто из водителей не рискнет даже приблизиться к американским блокпостам. Эти проклятые янки стреляют по всем автомобилям без предупреждения. Особенно, если посчитают, что ты едешь слишком быстро. Все шоссе до Ар-Рутбы под их контролем. В пустыне ты уже погулял, сам знаешь, что там бывает…
Тон Насира ему не нравился. Эта странная игра зашла уже слишком далеко. Может быть, они собрались завербовать его в свой отряд? Наверное, все связано с нехваткой бойцов. Вероятно, боевики несут большие потери. Очень может быть, что Насир знаком с той группировкой, которая похитила итальянца… И тут Агаев догадался. Вот это удача! Ибрагим, которого Дмитрий видел сегодня утром, видимо, и есть аль-Халиди!
- Я должен как можно быстрее встретиться со своей семьей, – скрывая свою радость, жалобным голосом произнес он.
- Все решает наш командир. Пока ты останешься здесь. Потом Ибрагим с тобой поговорит. Скорей всего, я так думаю, сначала он отправит тебя с кем-нибудь из наших бойцов за оружием, которое осталось в пустыне. Только ты знаешь туда дорогу. Нам сейчас очень не хватает хороших автоматов.
- Но пойми, Насир, в Ар-Рутбе меня ждет семья. И потом я не хочу опять подвергать себя серьезной опасности...
- Наше общее дело важнее спокойствия твоей семьи, – жестко произнес Насир. – И ты не посмеешь сказать такие слова нашему командиру. Ты хоть понимаешь, что говоришь?! И это в то время, когда каждый араб взялся за оружие! Советую тебе согласиться на то, что он тебе предложит.
- Хорошо, я сделаю все, что смогу.
Выходит, вещмешок с картой Ирака они так и не нашли? Отлично. Он был прав в своих прогнозах – его собираются призвать в «ряды вооруженных сил» аль-Халиди…
Следующая стр.
